Характеристика клиента «А»:

• внутренне мотивированный на коррекцию своего деструктивно-агрессивного поведения (понимает, что реагирует с перебором, но чувствует, что сам не справляется. Иногда упускает то, как снимает с себя ответственность за деяние.)
• сказать, что он ищет повод придраться к домашним нельзя, однако, имеют место пунктики, за которые клиент готов бороться и конфликтовать. Например, беспорядок, невыключенный свет или расточительное отношение к продуктам питания)
• часто бывает в раздраженном состоянии, ввиду причин, не связанных с семьей (например, соматическое недомогание, проблемы на работе)
• на сознательном уровне берет ответственность за то, что делает, однако, нередко в пылу эмоций не замечает, как именно совершает выбор в сторону деструктивной, деформирующей близких реакции.
• После действия сильно сожалеет, что не сумел заметить, как «вошел в эмоциональный штопор» и «совершил выпад».
• Может наорать, оскорбить, швырнуть чего-нибудь в стену.

Первое, о чем следует задуматься — это то, какие мои действия, как консультанта, наилучшим образом отразятся на безопасности партнёра моего клиента.

Оценка рисков всегда является главным фокусом внимания, но в сегодняшних условиях, на это следует сделать дополнительный упор.

Клиенту типа А я бы предложил поддерживающий формат. Учитывая его настроенность на развитие способности замечать то, как он доводит себя до того, чтобы совершить «выпад» в условиях карантина имело бы смысл обсуждать с ним вопросы развития способности к самонаблюдению, саморегуляции и того, как утилизировать раздражение до того, как он «срывается в штопор».

Для этого помимо еженедельных сессий можно:

• осуществлять ежеутренний созвон на 15 минут с тем, чтобы обсудить, например, 3 вопроса:

o Что хорошего ждет меня сегодня?

o Каких трудностей я для себя ожидаю сегодня?

o Что я буду делать, чтобы их преодолеть?

ВАЖНО! Обратить внимание клиента на то, что это мера экстренного характера, которая применяется ввиду карантина. Кроме этого, необходимо заранее продумать и обсудить вопрос оплаты таких встреч.

Если по каким-то причинам созвон невозможен/непоказан (например, клиент, что называется, вязкий и вы понимаете, что в 15 минут не уложиться), его можно заменить записью сообщений. Например, договориться о том, что каждое утро в 10.00 клиент высылает консультанту ответ на эти 3 вопроса (или подобные). Имеет смысл четко определять время для этих сообщений – в работе с насилием структурность крайне важна.

• Предоставить клиенту право писать консультанту на почту или какой-либо мессенджер в моменты, когда «накипает», с тем чтобы иметь возможность «сливать негатив» или делиться размышлениями и наблюдениями за развитием деструктивно-агрессивной или насильственной реакции. Опять-таки можно обсуждать видео/аудиосообщения.

ВАЖНО оговорить режим ответов со стороны консультанта с тем, чтобы процедура была максимально прозрачной. Например, консультант может не брать обязательства отвечать на сообщения.

Вот пример формулировки: «Вы можете мне писать в любой момент, когда чувствуете, что это нужно. Я не беру на себя обязательство отвечать, но будьте уверены, что прочитаю я всё».

Также можно обозначить с клиентом канал связи, сообщения по которому консультант будет воспринимать, как экстренные и реагировать соответствующим образом. Например, в обычном режиме клиент пишет на почту и тогда консультант не отвечает. Однако если сообщение приходит наWhat's up, то это значит, что «дело пахнет керосином» и тогда консультант вступает в коммуникацию. Границы возможностей консультанта в этом режиме также следует заранее обсудить с клиентом.

• А еще хорошо бы предоставить информацию по телефонам доверия, которым вы сами доверяете с тем, чтобы клиент мог позвонить, например, в ночное время, если сам консультант на это не готов.

Поскольку в характеристике этого клиента есть пункт о том, что он часто бывает в раздраженном состоянии, ввиду причин, не связанных с семьей (например, соматическое недомогание, проблемы на работе), то, кроме фокусировки на вопросах самонаблюдения и саморегуляции, можно предложить исследовать эти внешние стрессоры (которых, в текущих условиях скорее всего меньше не станет) и обсуждать то, как с ними справляться без сбрасывания напряжения в семью. Учитывая, что клиент принимает на себя ответственность, этот процесс обещает быть довольно безопасным.

Если у клиента с характеристикой «А» ведущими факторами, способствующими его «выпадам» были текущий стресс и накопленная инерция реагирования в острых ситуациях, и его случай стояло бы рассматривать через призму теории о цикле насилия, то характеристика клиента «Б» говорит нам о другом. Похоже, что в дополнение к факторам клиента «А» добавляется (а, скорее лежит ближе к поверхности) тот, что про гендерные стереотипы. На это намекают следующие пункты:

• Часто бывает раздражен поведением жены (ведет себя не так, как подобает)
• После действия грустит, что жена в очередной раз не сделала выводов и ему снова пришлось орать или применять силу.
• Очень чуток к неуважению в свой адрес

Кроме этого, важно учесть внешний локус контроля клиента (верит в то, что супруга вынуждает его кричать или применять силу)

Я бы предположил, что на случай клиента «Б», в дополнение к истории про цикл насилия, где мы анализируем то, как человек копит и сбрасывает напряжение, стоит посмотреть еще и через призму теории о колесе власти и контроля в рамках которой следует рассматривать отношения власти.

Вовне кризисных условиях (вне изоляции), работу с этим клиентом следовало бы начать с того, чтобы помочь ему увидеть, какую долю в его действиях занимает насилие и насколько это соотносится с тем, чего он хочет от отношений (большинство хочет теплоты, безопасности и умиротворения).

Консультанту следовало бы очень подробно разбирать поведение клиента в конкретных конфликтных эпизодах с тем, чтобы помочь увидеть момент, когда он выбирает разрешить конфликт насилием. Также речь бы шла о деконструкции убеждений о нормах поведения мужчин и женщин. Обычно подобная работа значимо повышает психологическое напряжение клиента, но в более-менее спокойных условиях это показано.

По этой причине имеет смысл рассмотреть стратегию эмоциональной поддержки клиента и ориентации его на заботу о себе. Если и стоит в этот период конфронтировать с ним, то для того, чтобы помочь увидеть пагубность поступков в первую очередь для него самого. Например, можно рассматривать то, что если он продолжит цепляться к домашним, то и сам будет вынужден пребывать в обстановки полной негатива, уйти то некуда…

Кроме того, нападая на близких, клиент повышает общий градус напряжения (страха, злости, обиды) в квартире (пусть даже в его сознании не он первый начал…), что с высокой степенью вероятности спровоцирует у супруги чувство бессилия, которое скорее всего приведет, либо к ответному нападению, либо к тому, что она станет пассивной и «неинтересной» с точки зрения взаимодействия. Имеет смысл обсудить с клиентом то, насколько ему это нужно…

Таким образом, мы так или иначе продолжаем разговор про ответственность, но фокусируемся не на пострадавшей стороне, а на самом клиенте.

Гарантий, конечно, по-прежнему нет, но есть основания полагать, что эта стратегия снижает риск того, что, устав от предложений подумать про то, «как там ей» клиент разразится очередным насильственным действием.

И да, в известной степени, это противоречит привычной работе с автором насилия, но сейчас речь не столько о коррекции убеждений, сколько о минимизации рисков, а коли так, то конфронтации с картиной мира клиента должны быть ну очень аккуратными.

Полезно обсуждать и то, какие факторы, потенциально увеличивают риск, что клиент вновь почувствует себя вынужденным использовать насилие. Вероятно, это будет касаться всего того, что можно обозначить, как «супружнины косяки и несоответствия»

И если так, то исходя из имеющейся у нас характеристики клиента логично вытекает вопрос, который можно было бы задать клиенту: а стоит ли провоцировать ситуацию, когда жена проявит себя, как-то не так, коль скоро есть идея, что после этого необходимо давить, чего вроде как совсем не хочется?

Опять-таки, характеристика клиента «Б» сообщает нам о том, что он относится к жене, не как к полноценному партнеру, а скорее свысока. Она, то ли неразумная, то ли протестная (ведет себя не так, как подобает). Если смотреть на ситуацию (и жену) глазами клиента, то понятно, что от этого можно устать. Тогда вероятным решением является перестать «проверять дневник и уроки», дабы лишний раз не портить себе настроение.

Еще одной темой для обсуждения может стать то, что происходит с напуганным человеком в условиях безвыходности. Здесь впору вспомнить метафору о загнанной в угол крысе. Какой бы беспомощной по отношению к человеку она ни была, стоит ей почувствовать, что отступать некуда, как нападения не избежать.

Мне вспоминается опыт присутствия на тематической группе, организованной в стенах исправительного учреждения. Участницы отбывали наказание за убийство своих партнеров и почти в каждом случае это был акт самозащиты в условиях безвыходности. Стоит сказать, что до этого, эти самые женщины долгие годы терпели насилие в свой адрес со стороны тех, кого после убили, оказавшись припертыми к стенке.

Иногда полезно вспомнить о том, как на самом деле хрупко человеческое тело, пусть и мужское…

Так же, как и с клиентом типа «А», с «Б» можно обсуждать контекст его жизни, однако в достаточной мере безопасно это будет лишь при условии, что фокус внимания смещен в сторону внешних событий, а не того, что происходит в отношениях с домашними. Если обсуждение построено в ключе «Да, похоже, все действительно непросто, давайте же поглядим, что в текущих условиях Вы можете предпринять…», то оно само по себе является поддерживающим, так как направлено на поиск могучести клиента (от слова «могу»). Учитывая значимость гендерных стереотипов в его характеристики это очень важно. Согласно им мужчина должен быть могучим. А еще мы знаем, что насилие рождается из бессилия…